«Что из себя представляет диорама? — говорит заведующий отделом природы Светлана Катана, — Это одновременно и картина, и научная работа. Когда мы смотрим на диораму, нам кажется, что перед нами открывается большое пространство, а не маленький уголочек. Это заслуга росписи и использования природных материалов. Фон прописывался одновременно с объёмной частью диорамы, чтобы всё было единым целым.
Считается, что Североуральский музей изначально планировался как музей природы, чтобы не было повторов наряду с Краснотурьинским, Серовским, Ивдельским музеями. Именно поэтому такие большие траты были сделаны на отдел природы. У нас работали лучшие по Советскому Союзу специалисты в своей области.
В современности диорамы делаются очень редко. Насколько мне известно, в Свердловской области только три музея могут похвастаться диорамами: в Екатеринбурге, Нижнем Тагиле и Североуральске.
В Екатеринбурге есть мастер-самоучка, который может нам помочь восстановить полноценные диорамы на новом месте.
Какие сложности возникают при переезде? Во-первых, этот материал очень хрупкий, много чего ломается, разрушается. Во-вторых, если короб сделать ещё не сложно, то куда сложнее снять роспись, не повредив его, как можно меньше повредить, например, деревья (ибо именно к этим деревьям подбирался фон). Можно обратить внимание на растения: где-то они искусственные, где-то настоящие. И если настоящие мы ещё можем заменить, то искусственные — нет, поэтому нужно с ними быть как можно бережнее. В-третьих, нужно будет потом это всё заново собрать по кусочкам. Нужно будет восстановить элементы естественного ландшафта, который на самом деле сделан из газет, досок и т.д. Ещё одна проблема: насекомые, которые могут появится в естественных природных материалах и уничтожить их. Поэтому всё должно быть тщательнейшим образом просушено и обработано».
А вы знаете, что зарождение музея в городе и появление диорам тесно взаимосвязаны?.. Очень подробно и эмоционально рассказала об этом основатель музея Галина Ивановна Горева.
Зарождение музея…
Приближалось 100-летие со дня рождения Ленина. Я работала в школе организатором внеклассной работы и в 1967 году организовала школьный краеведческий музей. Среди школьных он занял первое место. Наверное, поэтому вызвал меня тогдашний председатель горисполкома В.М. Кушниренко и предложил заняться организацией музея в городе. Я не без колебаний согласилась. Начала собирательскую работу. Работать в архивах с документами не позволяло время — сроки были даны очень короткие. Определили меня «подснежником» в СУКГРЭ на должность техника, но продержали там до первой ревизии — меньше года. В августе 1969-го предложили должность заведующей городским отделом культуры с оговоркой, что музеем я по-прежнему буду заниматься на общественных началах.
До моего прихода на это поприще были какие-то попытки что-то сделать. Было выделено помещение по ул. Чайковского, 21 (Прим.: здесь музей и находился до переезда). Что я там увидела? Несуразные витрины на высоких ножках, а на них что-то типа шкафа-серванта с раздвижными стёклами, жаль только, надписи не было: «Подходи и бери». В шкафах — коллекция бокситов со всего мира, принадлежавшая Е.С. Гуткину. Несуразные и почему-то розовые планшеты по тресту «Бокситстрой». Но самое печальное зрелище представляли остатки-останки музея заповедника.
Когда контора заповедника была во Всеволодо-Благодатском, научные сотрудники создали там довольно приличный отдел природы с чучелами зверей и птиц. Были там даже заспиртованные пресмыкающиеся. В то время работали в заповеднике Олег и Ада Лишины. Как и всех умных людей, их считали чудаками. После ликвидации заповедника они стали преподавать в школе-интернате и туда же перебазировали музей. И всё было в порядке, пока они работали. Но они уехали из города... Чучела были порваны, изъедены молью, в некоторых завелись черви. Всё подлежало немедленному списанию и уничтожению, чтобы не было заразы в помещении.
Вот так я пришла фактически на пустое место. Но самое главное, у меня не было абсолютно никаких познаний в музейном деле, не знала, с чего начать. Решила, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Побывала в серовском, краснотурьинском, ивдельском музеях. В Ивделе наткнулась на брошюры по музейному делу, которые, судя по хаотично представленным экспонатам, там никто не читал. Мне их без особого сожаления отдали. От них я и начала плясать, как от печки. Определилась, что должны быть геологический отдел, отделы природы, истории села Петропавловского и предприятий, какие для этого нужны витрины, материалы и экспонаты. И началась работа, которую краеведческой и назвать было нельзя. Тут уж не до ведения края, когда ты один во всех лицах: завхоз, экспедитор, сотрудник и даже уборщица. Да ещё и при исполкомовской должности с серьезными обязанностями.
В Свердловске меня отругал директор областного краеведческого музея, заслуженный работник культуры А.Д. Пальчугов. Досталось мне за ту девку (зав.отделом культуры) и за того парня (председателя исполкома). Его длительная, эмоциональная тирада заключалась в следующем. Вот, мол, все города, большие и малые, давно имеют свои государственные или народные (на общественных началах) музеи (их по области было более двадцати), а Североуральск всегда в хвосте. Там, мол, ждут, когда последнее из-под носа уведут и так далее. Ну а я-то тут при чём?
Хулу я эту выслушала, но твёрдо сказала, что впредь буду отвечать за свои дела, а не за чужое безделье, и разговаривать со мной в таком тоне не позволю. (У ты какая! Да уж какая есть! — обменялись любезностями). Но после этого разговора он стал моим помощником, руководящей и направляющей силой. Познакомил меня с таксидермистом (а это штучная профессия) В.И. Сидоровым, уговорил его сделать чучела для нашего музея. Познакомил с художниками саратовского художественного фонда, специалистами по созданию природных диорам и биогрупп В.П. Палимпсестовым и В.Т. Саморуковой. Они как раз выполняли работы по природным уголкам нашего района — озеро Крылышкино, Денежкин Камень - в музее природы Зелёной Рощи: колоссальный труд и неописуемая красота.
Госпромхоз «Денежкин Камень» отстрелял лося и медведя. На забой оленей мы ездили вместе с В.И. Сидоровым. Требовалось доставить шкуры в Свердловск. Законсервировали их, чтобы не испортились. Труд огромный. Кто возил, грузил, разгружал — все случайные люди, любители выпить-закусить, и всё за денежку из собственного кармана (иначе как отчитаешься перед бухгалтерией). Пришлось помучиться, пока шкуры эти попали в частный дом в посёлке Шарташ, где у Сидорова была мастерская. Готовые чучела таким же образом доставили до вокзала, погрузили в товарный вагон — «по улицам слона возили». С птицами было проще, они не такие громоздкие. Летом приехали художники из Саратова. Надо было собрать природные материалы для диорам. Здесь выручали автоклуб (заведовала Р.В. Штрейс), отдел культуры в лице единственного работника — заведующей. Оперативно достать для работы алюмокалиевые квасцы, спирт, глицерин. Чтобы не терять времени даром, художники жили прямо в музее. Надо было обеспечить им сносные условия быта: стол, стулья, кровати, постели, электроплитку и прочее. Они писали «задник» и органично с ним создавали передний природный план…
Можно себе представить, насколько сложно было создавать музей «на пустом месте».
А сколько это стоило?…
В фондах музея хранятся документы 1969-1974 года, которые могут поведать нам, во сколько обошлось городу создание отдела природы.
Наши посетители очень любят заглядывать в «окошечки» палеоландшафтов «Юрский период» и «Стоянка древнего человека». Они были выполнены сотрудником Истринского отдела культуры Дмитрием Вербановичем Петковым. Диорама «Юрский период» обошлась в 649 руб. 00 коп., а диорама «Стоянка древнего человека» — 933 руб. 36 коп.
Как уже вам известно, чучела для диорам изготавливались известным таксидермистом Виктором Ивановичем Сидоровым. Шкуры для чучел были приобретены в Госпромхозе «Денежкин камень» и у охотников на сумму более 700 руб. А изготовление чучел — дело очень непростое и весьма дорогостоящее. Так, чучела медведя и оленя обошлись в 800 руб., чучела совы и зайца — 100 руб., чучело рыси — 150 руб., чучело лося — 600 руб., чучела для диорамы «Косачиный ток» (4 птицы) — 120 руб., «Глухариный ток» — 150 руб., чучело соболя — 35 руб. и т.д. При этом шкуры и весь материал, необходимый для изготовления чучел, предоставлял заказчик, т.е. Североуральск.
Кроме самих чучел необходимо было оформление самих диорам (это само оформление природным материалом + задники). Все диорамы выполнены художниками Саратовского художественного фонда Валентиной Тимофеевной Саморуковой и Владиславом Петровичем Палимпсестовым. Эскизы диорам «Олень» и «Водоплавающие птицы» («Крылышкино озеро») обошлись в 3 188 руб. 63 коп. Только оформление диорам «Медведь» и «Лось» обошлось в 3 018 руб. 74 коп. и 5 622 руб. 15 коп. соответственно. Задники и предметный мир диорам «Лось», «Водоплавающие птицы» обошлись в 3 755 руб. 58 коп. Диорама «Глухариный ток» (эскиз, предметный мир, задник) обошлась в 1990 руб. 04 коп.
Исходя только из указанных сумм общая стоимость вышла — 21 812 руб. 50 коп. И это только те суммы которые нам известны по документам! Можно предположить, что всё вместе (это работа таксидермиста и художников, их проживание, включая дорогу, приобретение шкур и всех необходимых материалов и т.д.) обошлось около 30 тыс. рублей. И это в 1969 году! Для сравнения можно сказать, что на 1 января 1970 год на сумму 30 тысяч рублей можно было купить 5-6 автомобилей «Волга», 6-7 автомобилей «Москвич», 9-13 автомобилей «Запорожец» в зависимости от модели! После 1971 года цены на автомобили существенно изменились, но это уже было позже. При этом средняя з/п на 1969 году была около 110-120 рублей.
