Наследники
У Максима Михайловича было не три, как всегда считали исследователи, а четыре сына — Василий, Михаил, Николай, Григорий и дочь Устинья. Старший сын Василий в 60-х годах восемнадцатого столетия подписывал документы так же, как и отец: «Верхотурский купец и содержатель медных заводов». В 1769-1770 годах Василий Походяшин выиграл торги на четыре года поставки вина по всей Тобольской губернии. При этом он ставил приемлемое для казны условие: освободить его от поставки в казну четвёртой части меди со своих заводов. В это же время он организует строительство нового винокуренного, Успенского, завода. В своём письме в январе 1770 года тюменскому епископу Варлааму он писал «…имею я намерение при вновь строящемся моём тюменского ведомства винокуренном заводе построить вновь деревянную... собственным своим коштом церковь...». Как отмечает М.М.Громыко, всё письмо проникнуто уверенностью в своих возможностях, твёрдой убеждённостью в перспективности затеянного предприятия: «Это речь человека, ощущающего себя причастным к вершителям судеб края...». Вскоре после аукциона он умер, не успев по-настоящему развернуться. И весь подряд на поставку вина и питейный откуп взял на себя его отец.
Вторым по возрасту был сын Михаил. Одна из исповедных росписей позволяет сделать вывод, что он тоже был верхотурским купцом. Как и Василий, участвовал в строительстве заводов, в основном Николае-Павдинского. Имел троих детей: Евдокию (стала женой верхотурского купца Алексея Васильевича Зеленцова), Агриппину и сына Семёна, основные вехи жизни которого установил пермский краевед второй половины 19 века Ф.А. Прядильщиков и дополнил М.С. Бессонов. Семён Михайлович Походяшин в 1799-1801 годах был горным управителем Турьинских рудников, маркшейдером, потом до 30-х годов — советником Пермского горного правления, берг-гаупманом 6-го класса. Считается, что этот внук Максима Михайловича был последним представителем рода Походяшиных по мужской линии. О других внуках сведений пока не найдено.
Писатель Александр Арцибашев нашёл на кладбище Новодевичьего женского монастыря в Петербурге могилы Походяшиной Веры Семёновны (родилась 14 сентября 1805 года, умерла 5 января 1884 года) и Походяшиной Надежды Семёновны (17 января 1810 г. — 9 декабря 1882 г.). Отыскивая места захоронений братьев Походяшиных по документам, эти же сведения нашёл доктор исторических наук Вадим Телицын, старший научный сотрудник Института российской истории Российской академии наук. Как выяснил М.С.Бессонов, это были дочери Семёна Михайловича, то есть правнучки Максима Михайловича Походяшина.
Третий сын Николай Походяшин служил в гвардии обер-провиантмейстером (старшим интендантом). Будучи в отставке, жил в Москве, в районе Нескучного сада. Среди его соседей были Строгановы, Голицыны, Демидовы, Трубецкие. Но он продал свой «двор с каменными и деревянными строениями с садом и березовую рощею» и купил в Костромской губернии имение. В начале XIX века жил на Тверской улице, в самом центре Москвы. В его доме располагался музыкальный магазин, где продавались ноты, инструменты, струны.
После смерти отца Николай принял его дела и управлял производством, получив доверенность от младшего брата Григория. В тяжёлые для Григория годы Николай помогал ему, чем только возможно. Умер он летом 1823 году в Москве, на три года пережив свое младшего брата.
Младший Григорий прожил яркую жизнь. Его имя было на слуху у образованной части населения Санкт-Петербурга и Москвы в 90-х годах XIX века и упоминается в десятках работ по истории России конца XVIII века. Родился он в январе 1760 года в Верхотурье. Будучи юношей, привозил из Петербурга книжные новинки и распространял их в купеческой среде Верхотурья. Пытался привлечь к просветительству и отца. В 1778 году Максим Михайлович Походяшин покупает Туринскую писчебумажную мануфактуру, в обход всех существующих тогда законов, приобретает печатный станок и выпускает в свет «Приключения посадского Ивана Зубарева» тиражом в 170 экземпляров. Но Екатерина II наложила на книгу арест, и весь тираж был уничтожен. Уже после смерти отца братья Походяшины продают в марте 1789 года бумажную фабрику и типографию.
В 1774 году Григорий был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк. Вышел в отставку в 1787 году. На гражданской службе — надворный советник. Был женат на Каролине Антоновне Энгельгардт. В Петербурге был посвящен в масоны. Участники этого религиозно-этического движения ставили задачей совершенствование человеческой природы, проповедовали идеи всемирного братства, взаимопомощи, выступали против религиозной и национальной нетерпимости. Будучи надзирателем масонской ложи в Перми, он приобрёл здесь ряд домов и сдавал их (кроме дома, в котором проживал) в наём. Но при пожаре в 1842 году походяшинские дома сгорели, при этом погиб архив Григория и часть библиотеки.
Знакомство с известным просветителем Николаем Ивановичем Новиковым и сотрудничество с его «Дружеским учёным обществом» — благотворительной и просветительской организацией и с «Типографической компанией», издававшей русских и зарубежных авторов — яркая страница жизни Григория. Его дружба с Новиковым была очень тесной.
В 1787 году Григорий выделил Новикову 300 тысяч рублей на борьбу с голодом, охватившим ряд российских регионов. Новиков сумел очень рационально использовать полученные от Походяшина средства, что спасло от голодной смерти тысячи крестьянских семей. 80 000 рублей Григорий Походяшин дал на уплату долгов «Типографской компании», после того как все компаньоны Новикова отказались от дальнейшего участия в издательском деле.
В 1792 году Григорий выкупил у Типографской компании книжный магазин. Он смог договориться с кредиторами об отсрочке наиболее крупных долгов, рассчитывая поставить издательское дело исключительно на коммерческую основу. Но в 1792 году Н.И. Новикова осудили на 15 лет тюрьмы. Карамзин писал, что он стал «жертвой подозрения извинительного, но несправедливого». Походяшина не арестовали, но в Тайной экспедиции о нём велось особое дело. Конфисковали уже отпечатанные книги, из них более 18 тысяч томов сожгли. Деятельность Григория, как издателя, была парализована. Поправить дела ему помогал брат, однако безуспешно.
11 апреля 1791 года последовал именной Указ Императрицы Екатерины II: «О приобретении заводов медиплавильных в казну и об учреждении при Ассигнационном Банке для сего особой Экспедиции о медной монете». В нём в частности говорилось:
«Мы находим приобретение их и выгодным и нужным; а потому и повелеваем: медиплавильные их заводы Петропавловской и Богословской в Пермском и Тобольском Наместничествах с состоящими при них железным и винокуренными купить в казну Нашу в пользу Государственнаго Ассигнационнаго Банка за 2.500.000 руб. и взяв от них крепость, учинить надлежащия распоряжения как о принятии всего купленнаго по описи, так и о платеже от Банка Походяшиным помянутой суммы в 10 лет на условиях от них представленных, выдав на основании оных за первой год 250.000 рублей из того Банка ассигнациями, а на достальныя снабдить их облигациями».
По мнению современников, походяшинские заводы были проданы в казну почти за бесценок. Некоторые исследователи считают, что одной из причин продажи было намерение братьев Походяшиных оказать существенную помощь просветителю Николаю Ивановичу Новикову.
На начало 1794 года за Походяшиными числилось около 800 душ в Костромском (село Дедово) и 300 душ в Пермском наместничествах. Братья рассчитывали воспользоваться средствами от их продажи для покрытия всех долгов. Но продажа крепостных была уже запрещена. От окончательного разорения Походяшиных спасла скоропостижная кончина императрицы Екатерины II, последовавшая 6 ноября 1796 года. Новый император Павел Петрович первым делом выпустил на свободу политических заключенных, в том числе и Новикова. Было прекращено дело и в отношении Григория Походяшина.
В 1800 году Богословские заводы вновь могли стать частными. За это ратовали Государственный Совет и Берг-коллегия. Среди трёх претендентов на покупку заводов был и Григорий Походяшин. Он в частности обещал ежегодно выплавлять по 50 тысяч пудов меди, из которых 45 тысяч поставлять на Екатеринбургский монетный двор. Винокуренные заводы предлагал оставить в казне. Обязался иметь лекарства и лекарей для рабочих, одежду и обувь отпускать им по себестоимости и был готов купить и поселить на землях Западной Сибири до 200 душ, если ему дадут землю по 15 десятин на каждую душу, а также обязался за свой счёт вернуть домой неспособных к заводским работам мастеровых. Однако император «признал за благо» оставить заводы в казённом содержании. Ведь с 1791 по 1800 годы чистая прибыль Богословских заводов составила 970 тысяч рублей, а условия, предложенные претендентами (козловским купцом Поповым, надворным советником Походяшиным и графом Илинским) императора не удовлетворили. Попытка Григория добыть деньги путём возврата заводов провалилась.
Подлежащие продаже за долги имущество Новикова отдали в распоряжение Походяшину (долг ему Новикова составлял до 462 тысяч рублей). Он должен был продать имущество и заплатить кредиторам. Ему возвращают магазин, купленный в 1791 году, где ещё оставалось немало книг. И Александр I разрешает Походяшину «открыть в Москве для распродажи книжного его магазина лотерею в течение одного года», признав, что магазин был конфискован «по делу ему постороннему и без вины Походяшина». Видимо, молодому императору понравилось обращение Походяшина: «Дабы не быть и себе вредным и обществу бесполезным тунеядцем, вознамерился я употребить мой капитал в какой-либо коммерческий оборот для получения пристойного дохода». А весь капитал Походяшина, отмечает историк В. Гелицын, тогда выражался исключительно в книгах, хранящихся на складах несуществующей уже компании: 1293 наименования расписаны по 22 темам — различные отрасли науки, художественная литература, философия, история, религиозная литература. По другим данным, на складах Походяшина скопилось 2500 наименований книг, оцененных почти в 500 тысяч рублей. Это было одно из первых в России библиографических описаний и первая в истории России книжная лотерея (1805 г.). Но она не удалась, раскупили едва ли одну треть запасов. Походяшину пришлось за бесценок отдавать книги в Москве владельцам букинистических магазинов.
В последние свои годы Григорий вёл уединенный образ жизни, посвящая всё время самообразованию. Вот что писал об этом мемуарист Степан Петрович Жихарев: «Это человек тихий, скромный и молчаливый, живет более жизнью созерцательной, однако не забывает исполнять и некоторые светские обязанности в своем кружку; ростом не мал, худощав и физиономию имеет бесстрастную... Он взглянул на образ Спасителя старинного письма, стоящий в переднем углу маленького его кабинета, и потом, взглянув на меня, продолжал:
Да, к сожалению, нельзя отвергать, что чем человек простее и прямодушнее, тем менее его принимают в свете, а бескорыстную естественность почитают каким-то неслыханным дивом, и так как большая часть людей привыкла судить по своим чувствам своим видам или своим способностям, то самые простые благонамеренные поступки всегда приписываются лицемерию, скрытым намерениям и видам своекорыстным, а между тем настоящим лицемерам тепло на свете: и в политике, и в общественных сношениях, и даже — страшно вымолвить — в самой религии они приобретают народность и уважение. Эгоисты и пошлецы действуют мастерски: для них ничего не значат ни лживые уверения в дружбе, ни предложение услуг тогда, когда знают, что в них не нуждаются, ни коварные улыбки, кстати, ни изменческое молчание, ни вероломные рукопожатия; словом, все эти средства обращают они в свою пользу и похищают незаслуженно благосклонность. Вот отчего при этом несчастном состоянии нашего общества трудно сохранить себя от увлечения и не притворяться, когда другие притворствуют, не лицемерить, когда вокруг вас лицемерят другие; вот отчего так трудно исполнять заповедь Христову: будите мудри, т.е. осторожны, яко змия, и цели, т.е. чисты, яко голуби. Согласить осторожность поведения с чистотой сердца: здесь — премудрость».
Впечатление от слов, сказанных почти два столетия назад, такое, что Григорий говорил о нравах в сегодняшней России. Осенью 1816 года он поступает на службу членом «Попечительного комитета о бедных» и переезжает в Санкт-Петербург. До самой смерти своего друга и учителя Н.И. Новикова (в 1818 году) Походяшин переписывался с ним и помогал, чем мог. А Новиков в письмах к наиболее близким соратникам и единомышленникам называл Григория Походяшина не иначе, как своим благодетелем.
До последних дней своих Григорий Походяшин находился под негласным надзором «государева ока». Голько в самом начале ХХ века были опубликованы материалы наблюдения за московскими и петербургскими масонами, в том числе и за Походяшиным.
Умер Григорий Максимович скоропостижно, в начале ноября 1820 года в Санкт-Петербурге. М.Н. Лонгвинов писал:
«Над смертным одром Походяшина висел портрет Новикова, и смотреть на него было единственным утешением человека, жившего когда-то в роскоши и умиравшего на чердаке в положении близком к нищете».
Об этом же упоминает В.О. Ключевский:
«...сын уральского горнозаводчика Г.М. Походяшин, тронутый речью Новикова о помощи нуждающимся в голодный 1787 год, расстроил свое огромное состояние щедрыми пожертвованиями на дела просвещения и благотворения, но, умирая в бедности, услаждал свои последние минуты тем, что с умилением смотрел на портрет Новикова как своего благодетеля, указавшего ему истинный путь жизни».
Были ли у Григория дети — пока неизвестно.
Михаил Бессонов, Юрий Сысуев «Город на Вагране», стр. 41-45
|
|
|
|